"Мы взяли оружие в руки. В тот момент стоял вопрос только о выживании": командир 5 сотни Майдана о самых горячих днях Революции Достоинства, разочаровании и мотивации

Революция Достоинства стала едва ли не самым главным государствообразующим процессом современной истории Украины. Однако каждое важное событие происходит не само по себе, а с помощью преданных и сильных духом людей. К сожалению, они часто остаются вне объективов камер и не являются слишком публичными. Они просто делают свое дело.

Новости.LIVE пообщалось с сотником 5 сотни Самообороны Майдана, ветераном российско-украинской войны Игорем Солонинко, который внес важный вклад в победу Революции Достоинства.

Кто такой Игорь Солонинко?

Игорь Солонинко-житель Львовщины, активный участник Революции Достоинства. После избиения студентов 30 ноября приехал в Киев и остался там до конца.

На Майдане получил несколько ранений, но, несмотря на это, добровольно стал в ряды Вооруженных сил Украины и воевал в составе 80-й отдельной десантно-штурмовой бригады ВСУ. Прошел Славянск, Луганский аэропорт, счастье.

За мужество, проявленное в боевых действиях, награжден орденом Богдана Хмельницкого III степени. Имеет жену и трое детей.

Сейчас ГБР инкриминирует мужчине убийство "беркутовца" во время событий Майдана в феврале 2014 года.

О жизни до революции и предпосылках Майдана

Я имел фермерское хозяйство. В моей собственности было 400 гектаров земли, которые я обрабатывал. За несколько лет перед Майданом началась такая веселая фишка, как отжимания бизнеса сыном Януковича Сашей Стоматологом. И вот настал момент, когда Саша приехал к нам на Львовщину. Здесь его совсем никто не ожидал. Во Львове свою жизнь, свои правила. И тут " бум!": Саша Стоматолог приезжает в город. Львовяне посмеялись, мол, нахватает трубку и поедет себе домой.

Проверенные люди рассказывали: первое, что он сделал - собрал всех авторитетных людей криминального мира в одном помещении и объявил, что с этого момента они никто и звать их никак. После этого во Львове начался маленький хаос. Кого-то расстреливали, кого-то тихонько убивали.

Пока такие моменты не касались города и бизнесменов, то на это никто особо не обращал внимания. Я тоже думал, что это меня обойдет стороной. Но со временем Саша Стоматолог решил добраться до местного производителя масла "Майола". После наступило время фермеров. Ко мне пришли его люди и сказали следующее: "Да, братан, теперь ты имеешь из своего бизнеса 20%, а 80% отдаешь. Мы ставим тебе своего бухгалтера, который будет контролировать весь процесс". А кто мне тот бизнес дал? Кто мне закупал технику? Я искал инвесторов, вкладывал свои деньги, нанимал людей. А они этак на ровном месте отжимают.

На тот момент, когда Саша Стоматолог добрался до рынка земли, он владел уже 80% украинского бизнеса. Все, кто хотели заниматься предпринимательством, должны были ему башлять. Его младший брат был спокойнее и не совался в такие дела. А этот пошел по отцовской дорожке.

Со временем я даже смирился, начали понемногу договариваться. Уже не 80% процентов отдавал, а получалось 50/50. Как-то выживал, выходил из ситуации. А мне тогда было 29 лет да еще и имел двоих детей. Я бы, может, и не поехал на Майдан, но точкой стало другое.

Последняя точка

Моя племянница Виктория, учась в университете имени Франко, поехала на тот первый студенческий Майдан. Она убеждала меня, что нам надо в Европу, что после этого к нам придут европейские инвесторы, что многое изменится.

Мы еще с ней говорили, я спрашиваю: "солнышко, Что ты там?"- она рассказывала, что все расходятся, потому что у людей пропала мотивация. Ничего уже не должно было происходить, никаких акций. У нее даже был билет на поезд домой. И тут звонок от нее:"Вуйко, милиционеры идут нас бить". Я слышу в телефоне крики и понимаю, что ситуация действительно серьезная. На следующий день она сбрасывает фотку из больницы где у нее синее лицо и шрам над бровью. Меня всего аж зателепало. То был п * * дец! Это стало для меня крайней точкой.

До этого я был на всех так называемых революциях, касавшихся Украины. На оранжевой революции я был десятником, а на этой уже сотником. Пошел на повышение. У нас был коллектив из 50-ти человек, с которыми мы вместе прошли оранжевую, а с некоторыми дружили еще до нее. Мы и в АТО были все вместе. Правда, часть моих ребят погибла на Майдане. Мы потеряли 10 человек. Но, когда началась война, все 40 ушли на фронт.

Итак, избили мою племянницу, я работаю батраком на какого-то дядю, терять уже нечего. Тем более повстанческая деятельность у нас в крови. А эти события стали для меня огромной мотивацией. Учитывая опыт прошлых революций, на Революцию Достоинства мы ехали уже заряженными. Все ехали конкретно драться до конца.

18 февраля

18 февраля после бойни в Мариинском парке будущий министр культуры Евгений Нищук прямо со сцены пустил следующий клич: все Майдан расходится, самооборону разбили, сотники убежали. Короче, Майдана больше нет. Представьте себе такое! Открытым текстом со сцены. Для меня это говорит только об одном, что он имел указание сверху. Самовольно он того сделать не мог.

Так много Сотников были партийными, они имели соответствующую информацию о штурме и успели разбежаться. Но это далеко не все. Идти было некуда, мы готовы были костями лечь. Сразу готовились к худшему. На то время у нас уже были договоренности с американской и канадской диаспорами о финансовой помощи в борьбе.

Поймите, до 18 февраля у нас были готовы тайники в канализациях под Майданом. У нас была палатка, которая стояла прямо над люком. Мы догадывались, что рано или поздно начнется жесткая зачистка. Для этого нам нужно было иметь такой уход, чтобы мусора офигели. Я отправил в ту канализацию разведчиков. Майдановская разведка работала повсюду. Я купил для своих ребят камеры, чтобы они ходили снимали разных типов, а мы бы по возможности где-то их вылавливали в Киеве. Итак, ребята разведали подземные ходы. Там было так: выход на метро, чтобы сразу можно попасть в город и замечательная точка в самой канализации. Там даже свет был круглосуточный. Живи сколько хочешь.

18 февраля была договоренность как можно больше растянуть силы ментов по Киеву. Все равно их много не было, 15 тысяч максимум. Мы такое количество перебьем? Перебьем. Ведь нас тысяч 50 было. Днем начались разные движухи. Захватывали офисы Партии Регионов, где что-то поджигали, где провоцировали стычки. Каждая сотня знала что ей делать. Над тем работал целый штаб. Основной шум должен был быть на Грушевского. Начали ребята дай Бог. Они там так газовали, что оттянули дополнительные силы из Марьинки. Затем в один момент Янукович связался с Дмитрием Ярошем и пригласил его на встречу. Это доказанный факт, что они встречались. Даже сам Ярош того не отрицает. Довольно странно, но вскоре после встречи некоторые силы Самообороны отошли с Грушевского. Тогда все" Беркуты", которые стояли там, мобилизуются и бьют во фланг нашим ребятам в Мариинском парке.

Такая стратегическая ошибка могла привести к уничтожению всей самообороны. Основные силы майдановцев оказались в котле. Нам пришлось прорываться через улицу Прорезную, где к тому времени было меньше всего "беркутни". Мы идем и тут выстрелом в глаз убивают знаменосца 12 сотни. Правда, на тот момент я этого не знал. Просто видел большое количество крови. Смотрю на его сотника, а тот убегает в другую сторону. Я позвал своих ребят, чтобы меня прикрывали и побежал вытаскивать бедолагу. Беру того мужика левой рукой, а правой держу самодельный щит. В один момент чувствую, что тот щит просто толкут. Такого количества ударов за секунду я еще не видел. А потом начинает прилетать по левой руке. Раз, другой, пятый, двадцатый. Когда уже меня отбили, я взглянул на руку, а она себе просто висела. В результате перелом в 6 местах. Немного перебинтовался возле скорой и давай собирать пацанов. Из 120 человек нашел только 18. Где еще 102 понятия не имею.

Дальше оказалось, что моя рука то еще ничего. У нас в сотне был "босс", псевдо такое у мужчины. Он ростом полтора метра, похож на ребенка немного. Всегда без палки ходил, не имел никакого оружия. Разве в каске и форме самообороны. Его настолько избили, что сломали три ребра, которые торчали наружу. По дороге человек умирал. Он уже был не просто синий, а фиолетовый. Мы останавливаем машины, чтобы довезти его в больницу. Ребята постоянно мерили ему пульс и в один момент говорят, что "Босс" доходит. Хорошо, что нам удалось быстро его загрузить. Кто-то даже стрелял, чтобы разгонять толпу машин впереди. В результате "Босса" реанимировали в "профсоюзах". Я стоял над ним и плакал, словно отец над сыном. А в это время мне накладывали гипс.

К вечеру мы насобирали уже 108 человек. Многие спрятали в себя обычные киевляне, кто-то разбивал стекла и залезал в чужие дома. Спасались как могли. Также начали собирать раненых. Искали машины, складывали их штабелями и везли во Львов. В Киеве не могли оставлять, потому что не знали, что будет дальше. Львов оставался последним форпостом. После этого мы и пустили в строй наши подземные бункеры. В канализации организовали госпиталь, куда вели легкораненых. Принесли туда воду и немного еды. Все было продумано, с планом обороны и отходов, чтобы в трудный момент нас не могли зажать.

Также вечером 18 числа мне приходит печальная весть. Ребята из 5 сотни воочию видели как так называемые "правоохранители" отрезали головы двум людям в Марьинке. Когда мы пришли туда 20 числа, то вам не представить сколько трупов мы вытащили из канализационных люков. Но никто об этом не говорит. Вообще 18 февраля погибло гораздо больше людей, чем 20-го. Это не Небесная сотня, это небесная тысяча. Только из моей сотни тогда в Мариинском парке погибло 7 человек.

(Во время акции "Евромайдана" 18-24 февраля 2014 года исчезло более 300 человек - прим. ред.)

19 февраля

19 числа началось то же самое. Только на этот раз нас еще и хотели разнести БТРами. Стою на баррикаде, а нам в лоб на полной скорости валит та техника. Как ударит, так все и попадали с тех баррикад! Он давай еще раз разгоняться. Но зря он то делал второй раз, конечно.

Короче БТР благополучно сгорел за 2 минуты. Оказалось в салоне был только один водила, который успел спастись через задний люк. Смотрим второй начинает ехать. Разгоняется и тоже валит прямо в баррикаду. Где - то даже было такое видео как на него, словно снег посыпались коктейли Молотова. Шофер в секунду начинает сбрасывать обороты и едва ударяется в баррикаду. Мы так радовались тому сожженному БТРу. Это был невероятный заряд мотивации.

Уже после того понеслось... Где кого убили, то профсоюзы зажгли. Совокупность этих событий очень давила на нас, трудно было держаться.

20 февраля

Там такая ситуация была, думал, что нас добьют. Я уже позвонил своей маме, женщине. "Я вас всех люблю, но выбираю себе другую судьбу. Знайте, если я умру, то умру за Украину. Передайте это моим детям, потому что я их не увижу, когда вырастут. А они должны знать за что папа положил жизнь. Вы меня не заберете отсюда и никак не убедите. Это все. Точка", - так я пообщался со своей родней 19 февраля.

Я знал, что начнется 20-го числа. Тогда нам на Майдан везли, скажем так, специальное оборудование. Мы обо всем знали, были мотивированы и понимали, что должны делать 20 февраля. У нас была задача: или мы их, или они нас. На тот момент уже была война.

Тогда на Майдане не было правоохранителей. Как можно назвать людей, которые стреляют в тех, кого должны защищать? Преступники. А с преступниками, что надо делать? Ты должен либо уничтожить их, либо локализовать от других, чтобы те больше не делали вреда.

Так вот 20 февраля мы отгребали до половины десятого утра. Реально терпели. Где-то думалось, что им даст Бог понимание закончить это неистовство. С разных каналов информации нам было известно, что на той стороне были ФСБшники, крымские "беркута", которые идентифицировали себя "рускімі". Наших людей там не осталось. То были не украинцы, а обычные уроды, только с украинским паспортом.

Наступило утро и посыпались смерти. Они уже стали наглым способом расстреливать. До того где-то втихаря шифрувались, а потом открыто били калашами из Октябрьского дворца. В центре Киева свистели пули. Там от их позиций до нас было максимум полтора километра. А что это для "калаша"? Выстрелил, пуля двух-трех прошла еще и по столице полетала. Смотрим, что нам скоро "торба", что там есть конкретная задача оставить Януковича у власти. Что нам оставалось делать, умирать? Мы взяли оружие в руки. В тот момент стоял вопрос лишь о выживании и будущей судьбе Украины. Мы должны были защитить себя и ее.

Тогда в трудный момент всю ситуацию решило несколько человек, которые не побоялись. Каждый понимал свою ответственность. Каждый знал, что может получить реальные сроки, но все были готовы сесть в тюрьму. На нынешней Аллее Небесной Сотни, кто имел оружие, не выпускали его из рук. Была еще та перестрелка. Мне тогда задело ногу и руку. В ногу прошло по касательной, а в руку получил сквозное ранение. В сущности, то мелочи. Мне остановили кровотечение и мы начали думать над другим планом, потому что идти в лоб было не вариант.

Как раз еще ребятам посчастливилось отжать из гостиницы Украина очень мощную штуку. То уже тогда они играли. Кое-кому удалось через чащи пройти в тыл силовикам. Это было зрелище. "Беркута" с испуганными лицами начинают покидать свои позиции и не понимают что произошло. Секунду назад они охотились на безоружных людей, а теперь уже мишенями стали. Попеременным огнем удалось оттеснить "беркутов". Еще и по дороге, скажем, переговорить с некоторыми людьми с желтыми повязками на руках. Но они за своих также сражались. Отбивали как могли.

После этого удалось захватить бетонные укрепления и из-за них уже картечью разгоняли. А то ведь не просто пули. Там раз влупил и не одного, ни двух, ни трех. Так уж получилось, что двумя дуплетами удалось разогнать знаменитые элитные войска спецназначения.

О разочаровании

Самым большим разочарованием, пожалуй, стало нежелание людей меняться. Ночью с 21 на 22 февраля я приехал в Межигорье. На тот момент уже некоторые ребята выносили оттуда золотые подносы. Я приехал раненый со шлейфом смертей своих собратьев. Мне совесть не позволяла на такое смотреть, а тем более делать. Особенно обидно было, что мародерством занимались те, кто не воевал там с нами на Майдане.

Да, этот случай с мародерством стал для меня определяющим. Несмотря на все трагические события, после которых не прошло даже суток, люди начинают тянуться к деньгам, грабя и разворовывая. По сути, все возвращалось к тому с чего и начинали. В голове роилась страшная мысль, что все эти события были задаром. Я просто не мог понять мотивации тех людей. А там были и серьезные мужчины, которые не побоялись дать отпор силовикам оружием. Так как это получается, на устах Украина, а в душе чтобы что-то украсть?

Что украденное - украденное у народа. Почему мы не могли сделать из этого музей? За его посещение люди платили бы деньги, а государство имело выгоду. Почему нельзя было продать те вещи коллекционерам и вследствие того закрыть бюджетные дыры? Как раз в те времена необходимо было собирать средства на армию. Там бы богатства Януковича понадобились.

Кроме того, было разочарование политиками, их не твердой, плавающей позицией. Разочарование майданівцями, которые в ответственный момент начали убегать, а после победы Революции Достоинства подались в политику с пламенными речами. Разочарование тем, что ты проливаешь литры крови в борьбе за независимость, а в Украине легально существуют политические партии, которые открыто говорят о сближении с Россией.

Постмайданный период

После Майдана мы начали отправлять своих людей в проблемные регионы, чтобы предотвратить пророссийским акциям. Некоторые поехали в Харьков, некоторые в Николаев, кто-то поехал в Донецк. Но в Донецке наши нахватали. Там сразу было понятно к чему идет. Еще Луганск сопротивлялся, там можно было вовремя сработать.

Лично я поехал в Одессу. Основные события происходили там 2 мая. На тот момент я жил в городе уже 2 недели. А как думаете там решались вопросы? Стрелки, перестрелки. То не так все происходило, как показывали по телевизору. Но мы были мотивированы, мы боролись за Украину. Тем людям за бабки было труднее умирать, чем мне за свою землю. Если я умру, то буду героем. А он умер, то закопают и все. Так таких и хоронят на Донбассе с табличкой "неизвестный" и порядковым номером. Поэтому Одессу и удалось отбить.

Местное население нас поддерживало. А это не могло не придавать воодушевления. Я увидел, что Украина расцвела и начала объединяться вокруг проблем. От этого на душе становилось приятно. Следующие три года моей жизни были сплошным кайфом. Такого наслаждения я нигде не получал. Три года только тем и занимался, что уничтожал москалей. Утешение невероятное.